Люблю котов

Стихи про кота в двух разных переводах и смысл тоже разный

Вислава Шимборска

КОТ В ПУСТОМ ДОМЕ

Говорят, он ушёл - умер.
Так с котами не поступают.
Я по дому ходить буду -
Поищу, не здесь ли хозяин.

Почешу я щёки о мебель,
Навострю об косяк когти -
Человек мой, ну где ты, где ты???
Ты, должно быть, ушёл в гости.

Ничего не менялось вроде,
Те же стулья, горшки с цветами -
Но хозяин уже не ходит,
Не включает свет вечерами.

По-другому пахнет в квартире,
И другие - шаги за дверью.
И другими руками рыбу
На тарелку кладут зверю.

По-другому текут сутки,
По-другому скрипит мебель -
Мой хозяин ушёл. Жутко.
Без хозяина я не умею.

Я ищу его неустанно -
По шкафам, под ковром, по полкам.
Нет нигде его, очень странно.
Был бы псом - так завыл бы волком.

Разбросал все бумаги в доме,
По ковру разнёс наполнитель -
Никого мне не надо кроме,
Лишь хозяина мне верните.

Пусть придет поскорей обратно:
Я ему покажу - дружбу!
Я не буду скакать и мявкать -
Так с котом поступать не нужно.

Отверну от него усищи,
И прижму к голове уши...
...Возвращайся, хозяин, слышишь?!
Для меня ты - один. Лучший

(Перевод: Анастасии Байздренко)

***

Умереть — котенку было б в милость:
что еще осталось для котенка
в опустевшем доме.
Коготки точить и рвать обои.
К мебели ласкаться, — все пустое.
В доме ничего не изменилось,
но как будто стало все иное;
ничего не уносили вроде,
а просторно, словно в огороде.
В сумерках уютный свет не льется…

Спит котенок, ушко чуть дрожит:
все шаги на лестнице — чужие,
и чужие руки положили
в мисочку отваренную рыбку.
В час привычный
с радостной улыбкой
не подбросил киске
пробку с ниткой
давний друг…
играли и играли,
только друга вдруг нигде не стало…

Все шкафы исследовал котенок;
не ленясь смотрел на каждой полке;
под диван протиснулся — без толку.
Наконец на свой котячий страх
преступил запрет и стал искать
друга на столе среди бумаг.
Что осталось? — Ждать: лежать и спать.
Друг уехал.
Друг застрял в гостях.
Друг забыл скучающего киску.
Он вернется с просьбою в глазах
о прощеньи.
Без прыжков, без радости, без писка,
медленным движением хвоста
мы простим; и отвернемся к миске.

(Перевод Владимира Луцкера)

Константин Никольский

Вера, Надежда, Любовь.

Мы искали незыблемых истин,
Мы словами играли, горя,
Свято веря в могущество мысли,
Только время потратили зря.
Звали в светлые дали и сами
Поднимались и падали вновь,
Только так и остались всего лишь словами
Наша Вера, Надежда, Любовь.

Мы живем в ожидании чуда,
И беда, как меж пальцев вода,
Наш девиз - мы пришли ниоткуда,
Наш удел - исчезать без следа.
И бежим мы, не трогаясь с места,
И спешим мы, стараясь отстать,
И любые надежды умрут с нами вместе,
Умрут и родятся опять.

И, тревоги встречая с улыбкой,
Провожаем удачу без слёз,
Мы готовы признать все ошибки
И ответить на каждый вопрос.
Мы устали, мы загнаны в угол,
Наши горести всем напоказ,
И не веря себе мы чужие друг другу, -
Мы чем-то похожи на вас.

Вы, быть может, сильней и моложе,
Ну а мы, - это то, что вас ждёт.
Пустота, одиночество, - тоже
На пути вас быть может найдёт.
И померкнут манящие дали,
И остынет кипящая кровь,
Но пока мы ещё никому не продали
Нашу Веру, Надежду, Любовь.

Зима... Опять зима: деревья, как игрушки,
И самый чистый снег ложится в грязь дорог.
А у виска свистит шальным ядром из пушки
Случайно кем-то брошенный снежок.
Вон, девушка прошла и улыбнулась будто,
Но я прибавил шаг: торопят сотни дел.
А вдруг это судьба вот этим самым утром
Мне улыбнулась вслед, а я не разглядел?
К героям прошлых лет не стоит и тянуться.
На душах ставим крест и надпись "гололед"...
Я сам не соглашусь вот, прям сейчас, рехнуться,
Копье наперевес, меч в зубы и вперед!
Как много в мире зла, как мало Ланцелотов...
Как много пышных фраз, как мало просто слов.
И острый дефицит бродячих сумасбродов,
И не хватает струн, и песен, и стихов.
А может, все не так? Ведь сердце бьется вроде.
А может быть, сейчас, не глядя, в сей момент -
Ту девушку догнать, спросить хоть о погоде
И отпустить один старинный комплимент?
Я с места взял в карьер, причем, довольно лихо.
Надежды никакой, но все-таки успел!
Взглянула, не дыша, потом назвала психом
И улыбнулась так, что я чуть не запел.
...Зима, опять зима. А печь трещит о лете.
Безверье и тоска уносятся в трубу.
И коль в твоей душе хоть искорка, да светит,
Надвинь на брови шлем и - встреть свою судьбу.

Андрей Белянин.

Oт жажды погибая, босиком....,
бредут в пустыне баба с мужиком.
Того гляди пробьет их смертный час,
как вдруг мужик находит ананас,...
и женщине вручает (пусть напьется),
а та ему за это... отдаётся.....
Но вот вопрос, попробуй-ка пойми,
какой национальности они???

Смогли ответить (вот такой конфуз)...
Лишь англичанин, русский и француз.
Англичанин: Одно я знаю точно: - who is men!
Английский несомненно джентльмен!
Ведь только джентльмен в тяжелый час,
мог женщине отдать свой ананас!

Француз: О мужике судить я не берусь,
но женщина - француженка - клянусь!
Она, и лишь она способна враз,
отдаться за паршивый ананас!

Русский: Кто женщина не знаю, суть не в ней,
мужчина ж стопроцентно был еврей!
Ну кто ещё спросить позвольте вас?
Найти в пустыне сможет ананас??!!

В.Шефнер

Я мохом серым нарасту на камень,

Где ты пройдешь.Я буду ждать в саду

И яблонь розовыми лепестками

Тебе на плечи тихо опаду.

Я веткой клена в белом блеске молний

В окошко стукну.В полдень на лугу

Тебе молчаньем о себе напомню

И облаком на солнце набегу.

Но если станет грустно нестерпимо,

Не камнем горя лягу я на грудь --

Я глаз твоих коснусь смолистым дымом:


Поплачь еще немного - и забудь...

Отодвинув мечты и устав от идей,
Жду зимы как другие не ждут.
Помнишь, ты обещал, что не будет дождей?
А они всё идут и идут...

Удивлённо смотрю из квартирных окон-
Я во сне или всё ж наяву?
Помнишь, ты говорил, что вся жизнь - это сон?
Я проснулась, и странно, живу...

А назавтра опять мне играть свою роль,
И смеяться опять в невпопад.
Помнишь, ты говорил, что любовь - это боль?!
Ты ошибся, любовь - это ад...

Звонила мне любовница твоя
и сообщила про твою измену.
Я предложила интересней тему -
о бренности хотя бы бытия.

Oна ж своё - про вашу про любовь,
мол любишь ты её уже полгода.
А я ей рассказалa про погоду
от северных до южных берегов.

Она сказала, что ты нужен ей,
мол видеть бы тебя хотела мужем.
Я намекнула, что и мне ты нужен,
и изложила сводку новостей
(чем мужика несчастного делить) :
про Газу и Голанские высоты,
про новости политики и спорта...
Да мало ли что можно обсудить :
Россию захлестнул энцефалит,
а это не какая-то простуда!

Hе поддержала тем твоя зануда.
Cкажи ей, пусть мне больше не звонит.

Чарльз Буковски

ГЕНИЙ ТОЛПЫ

достаточно вероломства и ненависти жестокого абсурда
в обычном человеке, чтобы снабдить любую армию в любой день

и наилучшие в убийстве те, кто проповедует против него
и наилучшие в ненависти те, кто проповедует любовь
и наконец наилучшие в войне те, кто проповедует мир

берегись проповедников
берегись знатоков
берегись тех, кто всегда читает книги
берегись тех, кто презирает нищету
или гордится ею
берегись скорых на хвалу
ибо они требуют хвалу в ответ
берегись тех, кто скор на запрет
они боятся того, чего не знают
берегись ищущих толпу
они ничто по одиночке
берегись обычного мужчину обычной женщины
берегись их любви, их любовь обычна
ищет обычного

но в их ненависти есть гениальность
в их ненависти достаточно гениальности, чтобы убить тебя
убить любого
не желая одиночества
не понимая одиночества
они попытаются разрушить всё
что отличается от их собственного
не в состоянии творить искусство
они не поймут искусство
свою несостоятельность в творчестве
они посчитают несостоятельностью мироздания
не способные к цельной любви
они посчитают твою любовь несостоятельной
и вот тогда они возненавидят тебя
и их ненависть будет совершенной

подобно сверкающему алмазу
подобно клинку
подобно горе
подобно тигру
подобно яду

их изящнейшее искусство

А переводчика, точнее перводчицу звать Люся

муррр

--------------------

Этот же, но другой. (с)

A Farewell to Arms…
Как сладок запах жаждущей любви,
И опьянённой этим ожиданьем
Возлюбленной твоей! В её крови
Все поколенья живы лишь свиданьем
С тобой, о, повелитель! Как могуч
Твой гордый стан, таящий жизни силу…
А голос твой, летящий среди круч:
Его раскат сведёт врагов в могилу!
Как лёгок шаг, но как тяжёл удар,
Которым ты, по праву первородства,
Готов послать врагу последний дар
Лишь в подтвержденье твоего господства!
Она вся здесь, уже, перед тобой
Раскрыта, как цветок ночной фиалки!
Измождена любовной уж борьбой…
Её стенанья так горьки и жалки!

Прильни же к ней, возлюбленной своей,
И подари ей продолженье рода!…
Но зла судьба… Давно, и без затей,
Кастрирован мой кот… Прощай, порода…

Тот год! Как часто у окна
Нашептывал мне, старый: "Выкинься".
А этот, новый, все прогнал
Рождественскою сказкой Диккенса.

Вот шепчет мне: "Забудь, встряхнись!"
И с солнцем в градуснике тянется
Точь-в-точь, как тот дарил стрихнин
И падал в пузырек с цианистым.

Его зарей, его рукой,
Ленивым веяньем волос его
Почерпнут за окном покой
У птиц, у крыш, как у философов.

Ведь он пришел и лег лучом
С панелей, с снеговой повинности.
Он дерзок и разгорячен,
Он просит пить, шумит, не вынести.

Он вне себя. Он внес с собой
Дворовый шум - и, делать нечего:
На свете нет тоски такой,
Которой снег бы не вылечивал.

Борис Пастернак

Старый Новый год

С первого по тринадцатое
нашего января,
сами собой набираются
старые номера.
Сняли иллюминацию,
но не зажгли свечей,
с первого по тринадцатое
жёны не ждут мужей.

С первого по тринадцатое -
пропасть между времён.
Вытру рюмашки насухо,
выключу телефон.
Дома, как в парикмахерской,
много сухой иглы,
простыни перетряхиваются,
не подмести полы.

Вместо метро Вернадского
кружатся дерева,
сценою императорской
кружится Павлово.

Только в России празднуют
эти двенадцать дней,
как интервал в ненастиях
через двенадцать лет.
Вьюгою Патриаршею
позамело капот,
в новом несостоявшееся
старое настаёт.

Я закопал шампанское
под снегопад в саду,
выйду с тобой с опаскою:
вдруг его не найду.
Нас обвенчает наскоро
снежная коронация
с первого по тринадцатое,
с первого по тринадцатое.

А.Вознесенский

Когда встаешь рано.

Ночь осторожно упала
в почтовый ящик.
Смотрик на сумрак устало
будильник вещий.

Надо вставать в темноте
и, натыкаясь на вещи,
туфли искать. И ты
их терпеливо ищешь.

Кофе согрет давно,
тает дремота.
Счастье у нас, у смертных, одно:
работа.


Искусство поэзии

Возьмите слово за основу
И на огонь поставьте слово,
Возьмите мудрости щепоть,
Наивности большой ломоть,
Немного звезд, немножко перца,
Кусок трепещущего сердца
И на конфорке мастерства
Прокипятите раз, и два,
И много-много раз все это.

Теперь пишите! Но сперва
Родитесь все-таки поэтом.

Ремон Кено

ИЗ "ПОСЛОВИЦ АДА" Уильяма Блэйка


Расчетливость - богатая и безобразная старая дева, за которой волочится
бессилие.

Тот, кто желает, но не действует, плодит чуму.

Разрезанный червь прощает свою гибель плугу.

Погрузи в реку того, кто любит воду.

Тот, чье лицо не излучает света, никогда не будет звездой.

Вечность влюблена в творения времени.

У занятой пчелы нет времени для скорби.

Время безумия может быть измерено часами, но время мудрости никаким
часам не измерить.

Всякая здоровая пища добывается без сети и западни.

Вспомни число, вес и меру в голодный год.

Никакая птица не залетит слишком высоко, если она летит на собственных
крыльях.

Высший поступок - поставить другого впереди себя.

Если бы дурак был настойчив и последователен в своей глупости, он стал
бы мудрым.

Глупость - мантия плутовства.

Стыд - мантия гордости.

Тюрьмы построены из камней закона, публичные дома из кирпичей религии.

Гордость павлина - слава божия.

Похоть козла - щедрость божия.

Гнев льва - мудрость божия.

Нагота женщины - дело рук божьих.

Избыток скорби смеется. Избыток радости плачет.

Львиный рык, волчий вой, рев бушующего моря и разрушительный меч -
частицы вечности, слишком великие для людского глаза.

Лисица винит западню, а не себя.

Радости оплодотворяют. Скорби рождают.

Пусть мужчина носит львиную шкуру, женщина - овечье руно.

Птице - гнездо, пауку - паутина, человеку - дружба.

Себялюбивого, улыбающегося дурака и надутого, хмурого дурака пусть
считают мудрыми, чтобы они послужили розгой.

То, что ныне доказано, некогда только воображалось.

Крыса, мышь, лисица, кролик следят за корнями; лев, тигр, конь, слон -
за плодами.

Водоем содержит; фонтан переполняет.

Одна мысль заполняет бесконечность.

Всегда будь готов высказать, что у тебя на уме, и негодяй будет
избегать тебя.

Все, во что можно поверить, есть подобие истины.

Орел никогда не терял понапрасну так много времени, как тогда, когда
согласился учиться у вороны.

Думай утром. Действуй в полдень. Ешь вечером. Спи ночью.

Тот, кто позволил вам обмануть себя, знает вас.

Как плуг следует за словами, так бог вознаграждает молитвы.

Тигры гнева мудрее, чем клячи наставления.

Жди яда от стоячей воды!

Ты никогда не будешь знать достаточно, если не будешь знать больше, чем
достаточно.

Прислушайся к упреку дурака! Это для тебя королевский титул.

Яблоня не спрашивает у бука, как ей расти, лев у коня, как ему
охотиться,

Благодарный пожинает богатый урожай.

Если бы другие не были дураками, мы были бы ими.

Душа чистого наслаждения никогда не может быть загрязнена.

Когда ты видишь орла, ты видишь частицу гения. Подыми голову!

Как гусеница кладет яйца на лучшие листья, так священник налагает
проклятие на лучшие радости жизни.

Создание маленького цветка есть работа веков.

Проклятие бодрит, благословение расслабляет.

Лучшее вино - старое, лучшая вода - свежая

Ворона хотела бы, чтоб все на свете было черным, сова - чтобы все было
белым.

Усовершенствование создает прямые дороги, но кривые дороги без
усовершенствования есть дороги гения.

Истину нельзя рассказать так, чтобы ее поняли; надо, чтобы в нее
поверили.

Довольно! - или слишком много.

Муха.

Бедняжка-муха,
Твой летний рай
Смахнул рукою
Я невзначай.

Я - тоже муха:
Мой краток век.
А чем ты, муха,
Не человек?

Вот я играю,
Пою, пока
Меня слепая
Сметет рука.

Коль в мысли сила,
И жизнь, и свет,
И там могила,
Где мысли нет, -

Так пусть умру я
Или живу, -
Счастливой мухой
Себя зову.

У.Блейк

Шаов Тимур - "К вопросу об оптимизме".
/*Написано, внимание! после 17.08.1998*/

Все мы жили как умели,
Все крутились, как могли,
Нас тихонечко имели,
Мы привыкли, в ритм вошли,
Зажрались, пустили слюни,
Позабыли, где живем.
И тут нас смачно саданули
По промежности серпом!

Ох, закудахдала держава:
Ой грабеж средь бела дня!
(Но поздно) Одеяло убежало,
улетела простыня.
У меня внутри буквально
Психо-социальный слом,
Раньше думал о глобальном,
Счас все больше о съестном.

Опять все то же, и рожи все те же, невежи.
Привычный, обычный кретинизм.
Все та же лажа, и дело ведь даже не в деньгах,
Верните мне, твари, оптимизм!

Кабы на печь залечь бы мне бы
Да послушать бы сверчка, но
Над всей Испанией безоблачное небо
И над Россиею уже ни облачка!

Птица-тройка прет по кочкам,
Пьяный кучер батогом
Лупит коников по почкам
И орет про степь кругом.
Я хотел развеселиться,
В телевизор нос уткнул,
А там вульгарная певица
Воет, словно на луну!

Хаос, мрак зеленый скачет,
Урки мочат всех подряд,
А банкиры тоже плачут,
Но есть из блюдца не хотят.
Черт играет на баяне,
Олигарх ворует кур.
Здесь сужается сознанье,
Расширяется абсурд.

Да, сколько можно?
Похоже на то, что,
Возможно,
Мы все же не сможем жить, как все.
Мы пьем спиртное
Запоем,
Но наш бронепоезд
Опять стоит, подлец,
Во всей красе!

Скоро к нам придут метели,
Стая птиц на юг спешит.
Вот наши умники бы также улетели
По родству бродяжьей души!

Но все ж я твердо заявляю:
Полно братцы, хватит ныть!
Что нас, первый раз кидают?
Ах ужраться и не жить.
Завари-ка, жинка, чаю,
Да варенье не забудь.
Нас ..., а мы крепчаем,
Расхлебаем как-нибудь.

Деньги-шменьги, кризиз-шмизис. Все туфта, все суета,
Я вчера в метро увидел, мальчик Гоголя читал,
Мы прорвемся, да чего там. Что ж, совсем дурные мы?
Начинай с нуля, босота!
Кто мне даст пять штук взаймы?

С аккордами

Это сообщение отредактировал tucan - 14/01/2009, 15:17

Тот, кто любит больше

Звезды на небе видали меня в гробу.
Что ж, не посетую, не прокляну судьбу.
Эта беда не беда, мой друг, поверь,
Коль равнодушны к тебе человек и зверь.

Только представь себе: страстью вспыхнет звезда,
Ты же вдруг не сможешь ответить «да»...
Нет уж, если поровну любить нельзя,
Тем, кто любит больше, пусть буду я.

Вечный поклонник (мне по плечу эта роль)
Звезд, для которых я — место пустое, ноль,
Снова и снова взгляд устремляя вверх,
Нет, не скажу, что одна мне милее всех.

Если же все звезды погасит смерть,
Я научусь в пустое небо смотреть.
Тьмы всеохватной я полюблю торжество.
Надо привыкнуть — только-то и всего.

Уистан Хью Оден (перевод Д.Кузьмина)

* * *
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.

И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
- До свиданья, дружок.

И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
- словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.

Иосиф Бродский

http://www.youtube.com/watch?v=hlfK46EGSlw&feature=related

Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.

Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, если есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишина глагола.
Что не знал Эвклид, что сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.

Моя песня была лишина мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли, и дням грядущим
я дарю их, как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи

----------------
Иосиф Бродский

Арбенина написала песню на эти стихи

Это сообщение отредактировал Меф - 21/01/2009, 12:18

--------------------

Колдуну обязательно надо передать кому-то свою силу,
иначе он будет тяжело умирать.

-- Что ты делаешь, птичка, на черной ветке,
оглядываясь тревожно?
Хочешь сказать, что рогатки метки,
но жизнь возможна?

-- Ах нет, когда целятся из рогатки,
я не теряюсь.
Гораздо страшнее твои догадки;
на них я и озираюсь.

-- Боюсь, тебя привлекает клетка,
и даже не золотая.
Но лучше петь сидя на ветке; редко
поют, летая.

-- Неправда! Меня привлекает вечность.
Я с ней знакома.
Ее первый признак -- бесчеловечность.
И здесь я -- дома.


***

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно -- возглас счастья.
Только в уборную -- и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более -- изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.


***

Воротиться сюда через двадцать лет,
отыскать в песке босиком свой след.
И поднимет барбос лай на весь причал
не признаться, что рад, а что одичал.

Хочешь, скинь с себя пропотевший хлам;
но прислуга мертва опознать твой шрам.
А одну, что тебя, говорят, ждала,
не найти нигде, ибо всем дала.

Твой пацан подрос; он и сам матрос,
и глядит на тебя, точно ты -- отброс.
И язык, на котором вокруг орут,
разбирать, похоже, напрасный труд.

То ли остров не тот, то ли впрямь, залив
синевой зрачок, стал твой глаз брезглив:
от куска земли горизонт волна
не забудет, видать, набегая на.


***

Под раскидистым вязом, шепчущим "че-ше-ще",
превращая эту кофейню в нигде, в вообще
место -- как всякое дерево, будь то вяз
или ольха -- ибо зелень переживает вас,

я, иначе -- никто, всечеловек, один
из, подсохший мазок в одной из живых картин,
которые пишет время, макая кисть
за неимением, верно, лучшей палитры в жисть,

сижу, шелестя газетой, раздумывая, с какой
натуры все это списано? чей покой,
безымянность, безадресность, форму небытия
мы повторяем в летних сумерках -- вяз и я?


------------------
И.А.Бродский

--------------------

Колдуну обязательно надо передать кому-то свою силу,
иначе он будет тяжело умирать.

Бодлер - предисловие в Цветам Зла

Безумье, скаредность, и алчность, и разврат
И душу нам гнетут, и тело разъедают;
Нас угрызения, как пытка, услаждают,
Как насекомые, и жалят и язвят.

Упорен в нас порок, раскаянье - притворно;
За все сторицею себе воздать спеша,
Опять путем греха, смеясь, скользит душа,
Слезами трусости омыв свой путь позорный.

И Демон Трисмегист, баюкая мечту,
На мягком ложе зла наш разум усыпляет;
Он волю, золото души, испепеляет,
И, как столбы паров, бросает в пустоту;

Сам Дьявол нас влечет сетями преступленья
И, смело шествуя среди зловонной тьмы,
Мы к Аду близимся, но даже в бездне мы
Без дрожи ужаса хватаем наслажденья;

Как грудь, поблекшую от грязных ласк, грызет
В вертепе нищенском иной гуляка праздный,
Мы новых сладостей и новой тайны грязной
Ища, сжимаем плоть, как перезрелый плод;

У нас в мозгу кишит рой демонов безумный.
Как бесконечный клуб змеящихся червей;
Вдохнет ли воздух грудь - уж Смерть клокочет в ней
Вливаясь в легкие струей незримо-шумной.

До сей поры кинжал, огонь и горький яд
Еще не вывели багрового узора;
Как по канве, по дням бессилья и позора,
Наш дух растлением до сей поры объят!

Средь чудищ лающих, рыкающих, свистящих
Средь обезьян, пантер, голодных псов и змей,
Средь хищных коршунов, в зверинце всех страстей
Одно ужасней всех: в нем жестов нет грозящих

Нет криков яростных, но странно слиты в нем
Все исступления, безумства, искушенья;
Оно весь мир отдаст, смеясь, на разрушенье.
Оно поглотит мир одним своим зевком!

То - Скука! - облаком своей гукА одета
Она, тоскуя, ждет, чтоб эшафот возник.
Скажи, читатель-лжец, мой брат и мой двойник
Ты знал чудовище утонченное это?!

Бодлер

АЛЬБАТРОС глава вторая из Цветов Зла

Когда в морском пути тоска грызет матросов,
Они, досужий час желая скоротать,
Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,
Которые суда так любят провожать.

И вот, когда царя любимого лазури
На палубе кладут, он снежных два крыла,
Умевших так легко парить навстречу бури,
Застенчиво влачит, как два больших весла

Быстрейший из гонцов, как грузно он ступает!
Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон!
Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает,
Тот веселит толпу, хромая, как и он.

Поэт, вот образ твой! Ты также без усилья
Летаешь в облаках, средь молний и громов,
Но исполинские тебе мешают крылья
Внизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов.

Бодлер

Глава XXI из Цветов Зла.

ГИМН КРАСОТЕ

Скажи, откуда ты приходишь, Красота?
Твой взор - лазурь небес иль порожденье ада?
Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста,
Равно ты радости и козни сеять рада.

Заря и гаснущий закат в твоих глазах,
Ты аромат струишь, как будто вечер бурный;
Героем отрок стал, великий пал во прах,
Упившись губ твоих чарующею урной.

Прислал ли ад тебя иль звездные края?
Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно;
Всегда таинственна, безмолвна власть твоя,
И все в тебе - восторг, и все в тебе преступно!

С усмешкой гордою идешь по трупам ты,
Алмазы ужаса струят свой блеск жестокий,
Ты носишь с гордостью преступные мечты
На животе своем, как звонкие брелоки.

Вот мотылек, тобой мгновенно ослеплен,
Летит к тебе - горит, тебя благословляя;
Любовник трепетный, с возлюбленной сплетен,
Как с гробом бледный труп сливается, сгнивая.

Будь ты дитя небес иль порожденье ада,
Будь ты чудовище иль чистая мечта,
В тебе безвестная, ужасная отрада!
Ты отверзаешь нам к безбрежности врата.

Ты Бог иль Сатана? Ты Ангел иль Сирена?
Не все ль равно: лишь ты, царица Красота,
Освобождаешь мир от тягостного плена,
Шлешь благовония и звуки и цвета!

Летайте самолётами.

"Зимовье зверей" Константин Арбенин

Летайте самолетами и сами по себе -
Из дома на работу, а потом по магазинам,
Расправьте ваши крылья, пусть другие рты разинут, -
И с высоты авоською подайте знак толпе.

Пусть летит за вами, кто может,
Коли тяжесть душе не мешает,
Коли боль и сомненья не гложут
И домашние не возражают.

Летайте самолетами и сами по себе,
Hо помните, что снайперы на небесах засели
И греют пальцами курки, и держат на прицеле
Всех, кто летает по небу в противовес толпе.

Летайте вверх, а главное - не бойтесь вниз упасть!
Уж лучше падать штопором, чем штопором крутиться.
Hе верьте измышлениям, что человек - не птица,
Бросайтесь прямо в пропасть неба, ветру прямо в пасть!

Летите прямо к северной Медведице-Звезде,
Тревоги и волнения - балластом бросьте за борт.
Отныне вам открыты Север, Юг, Восторг и Запах! -
Привет лихим стервятникам, повисшим на хвосте!

Попробуйте парение от первого лица,
Дыхание свободнее, отчетливей движенья,
Всего-то дел - разрушить миф земного притяженья -
И наплевать на пущенный вдогонку дюйм свинца...

И.Бродский

Dominikanaj

("Литовский дивертисмент"

Сверни с проезжей части в полу-
слепой проулок и, войдя
в костел, пустой об эту пору,
сядь на скамью и, погодя,
в ушную раковину Бога,
закрытую для шума дня,
шепни всего четыре слога:
- Прости меня.


Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря...

Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но неважно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях;
я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;
поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне --
как не сказано ниже по крайней мере --
я взбиваю подушку мычащим "ты"
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало повторяя.

Наплевать вам на тех

Впустите скорее собаку, покрытую грязью,
Наплевать вам на тех, кто не любит собак и гнушается грязи,
Впустите, впустите собаку, которая вся, от хвоста до загривка,
заляпана грязью,
Наплевать вам на тех, кто гнушается грязи,
Кто не знает собак,
Не понимает собак
И не ведает грязи,
Впустите собаку,
Дайте ей отряхнуться от грязи,
Собаку можно отмыть,
Грязь можно отмыть,
Воду тоже можно отмыть,
Но никак не отмоешь того,
Кто твердит, что он любит собак
При одном лишь условии, что…
Нет, собака, покрытая грязью, чиста,
Грязь тоже чиста,
И даже вода
Иногда бывает чиста,
А те, кто твердит:
«При одном лишь условии, что…» -
Не бывают чисты
Никогда.


Жак Превер

Владимир Высоцкий

У меня гитара есть - расступитесь стены!
Век свободы не видать из-за злой фортуны!
Перережьте горло мне, перережьте вены -
Только не порвите серебряные струны!

Я зароюсь в землю, сгину в одночасье -
Кто бы заступился за мой возраст юный!
Влезли ко мне в душу, рвут ее на части -
Только б не порвали серебряные струны!

Но гитару унесли, с нею - и свободу, -
Упирался я, кричал: "Сволочи, паскуды!
Вы втопчите меня в грязь, бросьте меня в воду -
Только не порвите серебряные струны!"

Что же это, братцы! Не видать мне, что ли,
Ни денечков светлых, ни ночей безлунных?!
Загубили душу мне, отобрали волю, -
А теперь порвали серебряные струны...

Париж ночью

Три спички, зажженные ночью одна за другой:
Первая - чтобы увидеть лицо твое все целиком,
Вторая - чтобы твои увидеть глаза,
Последняя - чтобы увидеть губы твои.
И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом,
Непроглядная темень кругом.


Жак Превер

МОМЕНТЫ

Если бы я мог прожить жизнь еще раз
В ней я бы постарался чаще ошибаться.
Я бы не стремился быть таким совершенным и смотрел бы на все проще.
Я сумел бы оказаться глупее, чем получилось,
И лишь очень немногое принимал бы всерьез.
Я бы не был таким чистюлей.
Я рисковал бы больше,
Путешествовал бы чаще
Наблюдал бы больше закатов
Взошел бы на больше гор
Переплыл бы больше рек.
Я посетил бы места, где никогда не был,
Ел бы больше мороженного и меньше бобов
У меня было бы больше проблем настоящих и меньше придуманных.
Я был одним из тех, кто прожил каждую минуту жизни
Рассудочно и осторожно;
Конечно, в ней были и счастливые моменты
Но если бы можно было вернуться назад, я постарался бы
Искать только счастливые моменты
Потому что, к вашему сведению,
Вся наша жизнь соткана из моментов; не теряй этого сейчас.
Я был одним из тех, кто никогда никуда не идет
Без термометра, термоса с горячей водой,
Зонтика и парашюта
Если бы я мог прожить жизнь сначала, я бы прожил ее налегке.
Если бы я мог прожить заново,
Я разувался бы в начале весны
И обувался бы в самом конце осени.
Я бы почаще заглядывал в те уютные уголки,
Наблюдал бы больше рассветов,
Больше играл бы с детьми,
Если бы у меня была еще одна жизнь
Но, как видите, мне 85 лет и я знаю, что уже умираю.

Хорхе Луис Борхес

РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ

* * *

Нет без тебя мне жизни на земле.
Утрачу слух — я все равно услышу,
очей лишусь — еще ясней увижу.
Без ног я догоню тебя во мгле.
Отрежь язык — я поклянусь губами.
Сломай мне руки — сердцем обниму.
Разбей мне сердце. Мозг мой будет биться
навстречу милосердью твоему.
А если вдруг меня охватит пламя
и я в огне любви твоей сгорю —
тебя в потоке крови растворю.

* * *

Слова, всю жизнь прожившие без ласки,
непышные слова — мне ближе всех.
Я их одену в праздничные краски,
услышу тихий, благодарный смех.

Откроется, о чем они молчали,
о чем не знали сами до сих пор.
Они в стихах ни разу не бывали
и робко входят, опуская взор.


Детство

Неплохо бы работу дать уму,
немного поразмыслив об утратах,
о долгих детских днях и о закатах,
раз навсегда ушедших — почему?
Случается: в ненастье, в непогоду
нам что-то померещится, как знак.
Но встречи и свиданья, и уходы
нас больше не переполняют так,
как в детстве, что в плену у пустяков
не более, чем вещи или звери.
Мы им себя дарили в полной мере
и наполнялись ими до краев.
И сиротели мы исподтишка,
как пастухи под грузом дальних далей,
и, кем-то призванных издалека,
нас, будто нитку новую, вплетали
поочередно в образы, пока
не выбирали нового мотка.